Четвертая пуля [Похищение. Четвертая пуля. Пусть проигравший плачет] - Адам Сен-Моор

Если предположить, что ему претило быть рогатым, можно ожидать такой реакции: тут же заявиться к Бертье и устроить сцену. Но судя по тому, что мне рассказала Жюльетта Дравиль об их отношениях, подобного рода взрыв маловероятен. Жюльетта для него ничего не значила. Думаю, он рад даже был бы такой ситуации…

— Месье Клид прав, — подтвердила Доминик Бланшетт. — Я не представляю Жана Дравиля в роли оскорбленного мужа. Не ему предъявлять Жюльетте претензии в неверности. А Бертье он скорее был благодарен. Только верность Жюльетты мешала ему затеять развод.

Она одарила Клида улыбкой, но в глазах плясали злые огоньки.

— У него было очень доброе сердце, теперь вы видите?

— Если так судить… — сдался детектив, не скрывая раздражения. — Впрочем, теперь, когда он мертв, это не имеет большого значения.

Он повернулся к Масселону.

— Где твоя гипотеза не выдерживает критики — так это присутствие женщины во время убийства. Кто? Его законная жена? Клодетта Жема? Или эта малышка, Мари-Жур Аньель, о которой я говорил вначале? Первая, о ком я подумал, — Жюльетта Дравиль. Я подозревал ее саму в совершении убийства, еще до разговоров о хромом.

— Я знаю, — продолжал он, обращаясь к Доминик Бланшетт, — что это может показаться вам немыслимым, поскольку вы не слышали об умилительной сцене, предшествовавшей отъезду любимого супруга, которая, якобы, все в ней перевернула. Впервые за многие годы он был, убеждала Жюльетта, очень нежен с ней, можно сказать, ласков.

У меня и в мыслях не было, что она могла подсунуть мне липу. Наоборот, это казалось существенной деталью, тем более что она мне сообщила довольную важную вещь: перед самым отъездом Жана Дравиля ему кто-то позвонил по телефону. Конечно, она перевела разговор на аппарат, стоявший у него в комнате, и потому, якобы, ничего не слышала из разговора. Но ведь она могла подслушать ответы мужа из коридора. Предположим, что Жан Дравиль повторил адрес назначенного места встречи, она его запомнила и использовала это.

Все великолепнейшим образом сходилось, и этой версии я придерживался до тех пор, пока служанка из отеля не сказала мне, что видела хромого, поспешно покидающего номер 13. Эта информация заставила пересмотреть мой сценарий. По второй версии Жюльетта Дравиль больше не считалась убийцей. Она просто передала адрес своему любовнику с известной нам целью.

На следующий день, из страха перед грозящей ему опасностью, — по ее словам, она провела бессонную ночь, — она решается предупредить (мужа, позвонив в Орлеан, прежде чем… прежде чем его уберут. Дравиль выражал ей… признательность в тот момент, когда появился убийца…

— Неплохое воображение, — заметил Масселон. — При условии, что это произошло после так называемой встречи. Раньше это невозможно: либо автор звонка их застигнет врасплох, либо, немного последив за ними, вызывает полицию.

— Тоже недурно, — ввернул Клид. — Если однажды ты останешься без работы, можешь обратиться в агентство Клида, адрес знаешь. Заставив поработать свои извилины, ты мог бы спросить себя, не входил ли этот телефонный звонок в план убийства. Об этом я тоже подумал.

Итак, если бы я нашел, вернувшись из Орлеана, Жюльетту Дравиль живой, я бы, учитывая мою уверенность во второй версии, позволил Винсену засадить ее за решетку. Но я был неправ. Я узнал, что она не покидала в четверг своей квартиры. Значит, не она находилась до или во время убийства в постели с Дравилем.

Остаются Клодетта Жема и Мари-Жур Аньель. Бертье приложил огромные усилия, чтобы примирить Дравиля с первой из них. Конечно, он действовал из любезности к Жюльетте, подругой которой та была, но у него был и личный интерес, это… примирение было выгодно ему как продюсеру.

— Более чем выгодно, — подтвердила газетчица. — Дравиль и Жема на одной афише — это действительно гвоздь сезона.

— Рад, что вы того же мнения… — благодарно кивнул Клид. — Наш добрый самаритянин еще и отличный коммерсант. Эти два довода противоречат мысли, что он мог убрать Дравиля, если с тем находилась Клодетта Жема.

Тогда рассмотрим кандидатуру Мари-Жур Аньель. Я не знаю о ней ничего. Следовательно, я ни за ни против.

Клер сказал мне, что она была последней любовницей Дравиля и что она уехала из Парижа в среду, почти в то же время, что и он сам. Это все.

— Мадемуазель Бланшетт знает об этом, наверное, побольше меня, — продолжил он, повернувшись к ней. — Я буду очень признателен, если она приоткроет свои профессиональные секреты.

Та ответила ему взглядом, в котором можно было прочесть весь набор чувств: от мыслимых до немыслимых.

— Мари-Жур Аньель впервые получила крупную роль, — начала объяснять она. — Это девчонка, совсем простая, наивная, немного робкая, еще не верящая, что «это случилось». Кинокритики называли ее в прошлом году «надеждой экрана номер один», и я искренне верю, что она стала бы ею с выходом фильма. С первого раза ее оценили как одну из лучших актрис. Мне довелось увидеть материалы некоторых сцен, отснятых в студии, там она превосходит Дравиля.

— Была ли она его любовницей? — спросил Клид.

— Может быть да, но может быть и нет, как говорят добропорядочные провинциалы, я не могу сказать точно. Могу лишь констатировать, что Жан крутился вокруг нее, но у меня не сложилось впечатления, что что-то их связывает, я хочу сказать, что-то серьезное. Напротив…

— Напротив?.. — повторил Клид.

Она проявила нетерпение.

— Я, может быть, скажу глупость, но тем хуже! Вы мне нравитесь, месье Клид, и вы не можете быть злопамятным.

— Маловероятно, — ответил Клид, не задумываясь.

Масселон громко рассмеялся.

— Не особенно верьте, Доминик. Ничто не доставляет ему такого удовольствия, как вершить зло. Когда он был мальчишкой, его любимым занятием было выкалывать глаза акулам, приближавшимся к Пон-Неф.

Она бросила:

— Идиот.

Затем продолжила:

— Тем хуже, но я уже решилась. Мне сказали, что особенно опекал малышку Бертье.

Клид повернулся к Масселону, весь сияя.

— Кто вам сказал? Это не сплетни, нет?

Она покраснела.

— Напротив, это очень серьезно. Позвольте все же мне не разглашать источники.

Клид дерзко ухмыльнулся.

— Я понимаю. Тайны укромного будуара… Я не настаиваю.

Она вскочила, лицо от гнева пошло пятнами. Покидая комнату, она хлопнула дверью, оставив замечание без ответа.

— Что на тебя нашло? — спросил Масселон. — Ты ее ужасно завел.

— Она мне действует на нервы, — ответил Клид, словно извиняясь. — Если бы мне довелось работать с подобной девицей, я задушил бы ее через десять минут.

II

Горничная, маленькая смуглая толстушка, упрямо повторяла заученную фразу:

— Мадам сожалеет… Мадам не может принять месье… Если месье желает оставить мадам записку…

Клид мягко отстранил ее, в три шага проскочил прихожую и ворвался в маленькую комнату, превращенную в будуар. Мари-Жур Аньель стояла у окна, спиной к двери. На ней было дорожное манто серовато-жемчужного цвета, доходившее до колен.

Девушка живо обернулась. Она была очень молода и потрясающе красива. Клид просветленно улыбнулся ей, закрыл дверь и бесцеремонно устроился в комфортабельном кресле.

Она следила за его действиями скорее с удивлением, чем с гневом. Светлая меховая шапочка, из-под которой выбивалась масса тепло-золотистых волос, гармонировала с бледностью ее кожи. Она казалась нервной и необъяснимо взволнованной. Широкие синие круги обрамляли ее глаза цвета озерной глубины. Она напоминала девчонку, которая часами оплакивает свою первую любовную неудачу и не перестает повторять, что все кончено, что жизнь — мерзость, что не будет больше счастья.

Правда ли это? Клид сомневался.

— Сожалею, что нарушаю ваши планы, мадемуазель, — сказал он с подчеркнутой бесцеремонностью, смерив ее взглядом. — Нам нужно поговорить, наедине.

Легкий смех всколыхнул озерную гладь. Девушка, тем не менее, хранила молчание. Со деланным смущением Клид поклонился.

— Извините меня. Не сомневаюсь, что вы даже не посмотрели на карточку, переданную вашим маленьким Цербером, поэтому позвольте сообщить имя джентльмена, позволившего силой войти к вам. Меня зовут Роберт Клид.

— Я знаю, — ответила она.

Весьма уверенная в себе, она выбрала кресло и устроилась напротив Клида. Она явно ощущала себя в прекрасной позиции, позволяющей видеть подачу противника и отбить ее, чтобы атаковать самой. Это позволяло ей чувствовать себя очень спокойно.

— Я немного слышала о вас, месье Клид, и знаю вас по фотографиям, что который день печатают газеты. Я люблю порою их полистать. Знаю по последним публикациям «Паризьен либере», что вы — лучший детектив в мире.